26-й съезд партии длился, кажется, целую вечность. Помимо заседаний во Дворце съездов, было бесконечное число важных, но ничего не решающих мероприятий, в которых участвовали все 6 тысяч делегатов: встречи в министерствах, с московскими коллегами по профессиям, культпоходы (от музея Ленина до ВДНХ) и многое другое. В марте 1981 года решено было сделать недельный антракт, во время которого почетные гости съезда (в основном это были генеральные секретари компартий, руководители дружеских стран соцлагеря) побывали в разных городах страны, где устраивались торжественные встречи с коммунистами, тружениками предприятий, колхозов. Такие встречи должны были вызвать волну трудового подъема, повысить настроение у рядовых членов партии и беспартийных.

Несгибаемому борцу за коммунистические идеалы на Американском континенте, пламенному трибуну Фиделю Кастро выпало путешествие в Одессу. Легендарного революционера готовились встречать все жители города, хотя (очевидно, с точки зрения безопасности) до последнего дня никто не знал о дне прибытия высокого гостя и тем более маршрута следования. Кроме конечно, компетентных органов и группы журналистов, в числе которых имел честь оказаться и я.

За 2 дня до прибытия Фиделя нам выдали специальные акредитационные карточки-пропуска на предстоящие мероприятия, а списки с фамилиями допущенных журналистов раздали группам охраны. Их было несколько: личная охрана Фиделя из 6-8 человек, сопровождавшая его повсюду, группа московских гэбистов и несколько групп местных, которые были одновременно координаторами, своего рода связными между группами, а также выполняли роль охранников. В отличие от "штатских" москвичей, одесситы были при погонах, знали каждого из нас в лицо, и это облегчало нашу работу. Но уже к концу первого дня пребывания Кастро аккредитованных журналистов (а их было десятка два, включая представителей республиканских газет, московских и нескольких смуглолицых коллег из пресс-центра некого посольства) знала вся охрана.

На тех мероприятиях, где были большие скопления людей, создавались армейские оцепления, и проходить сквозь них с сумками, фотоаппаратами нам помогали одесские гэбисты.

Даже в Ильичевском порту, где трибуну плотной массой обступили докеры, журналистам проход был обеспечен. Из Ильичевска Фидель и сопровождавшие его партийные секретари обкома, горкома, парткома пароходства (приехали на эти дни из Москвы те, которые были делегатами съезда) на специальном катере отправились к недавно вступившему в строй паромному причалу. Тут же появился второй катер для прессы, который пошел следом, но на таком расстоянии, что ни снимка сделать, ни взять интервью было невозможно. Думаю, это было не случайностью, а хорошо заранее продумано. Зато на крытой палубе нас принимали по всем международным правилам. У столиков, сервированных бутербродами, сигаретами, напитками (кроме крепких), нам улыбался официант, и оставалось принять приглашение.

В тот же вечер в Оперном театре состоялась встреча Фиделя с общественностью города. Во время сравнительно короткой для кубинского оратора (не более 200 минут) речи я отснял телевиком 4 пленки, из которых после отбора получилось более 40 динамичных портретов, изобилующих красноречивыми жестами, прекрасно отработанной мимикой. Если к этому прибавить необыкновенно яркую интонацию, можно говорить не только о способностях оратора, но и о хорошо поставленном артистизме кубинского лидера. Совершенно понятной казалась испанская речь, и неудивительно, что с первой и до последней минуты этого продолжительного монолога зал был в состоянии массового гипноза. Это был уникальный спектакль, в котором единственный герой мог покорять публику до бесконечности. Не понимая слов, публика взрывалась аплодисментами в особенно артистичных моментах, где сочетались мимика, жесты, интонация или когда вдруг оратор после призывных выкриков переходил почти на шепот.