Гибель эсминца «Карло Альберто Раккиа» у мыса Бугов в 1920 году
Морская история Черноморска
В течение трех последних лет автор статьи участвует в поднятии старых якорей со дна Черного моря. От черноморских аквалангистов я услышал о том, что недалеко от мыса Бугов лежат останки итальянского корабля, а позже сопоставил этот факт с прочитанным лет 30 назад рассказом К.Г. Паустовского «Блокада». Взяв книгу с полки, я убедился, что память не подвела, так как в ней описана Одесса середины 1920 года и история гибели корабля Королевского Военно-морского флота Италии «Карло Альберто Раккиа». В сокращенном виде речь идет вот о чем.
Лето 1920 года в городе было напряженным: в окрестностях зрело восстание, а «союзная эскадра уже крейсировала у берегов Одессы, выслав вперед для разведки итальянский миноносец «Ракиа». Корабль подорвался на мине на траверзе Большефонтанского маяка, а местные рыбаки «немедленно вышли на шаландах к месту взрыва, подобрали итальянцев, сняли с тонущего миноносца убитых и доставили их на берег раньше, чем успели подойти на помощь корабли эскадры». Тела итальянцев привезли в Одессу и город взял на себя их погребение, попросив командира эскадры выслать отряды моряков для отдания последних почестей. Похороны, в которых участвовало 100 тысяч одесситов, части Красной армии и отряд моряков, состоялись на Куликовом поле в братской могиле. «Гробы несли на руках портовые рабочие. За ними шли с винтовками, опущенными дулами к земле, загорелые итальянские матросы. Играли оркестры с иностранных судов и сборный оркестр Одессы». А «потом отдаленный прощальный залп кораблей слился с ружейным залпом на Куликовом поле». После таких похорон бомбардировка Одессы с кораблей Антанты и восстание стали невозможными, и «эскадра скрылась в вечерней черноморской мгле…».
Поиски показали, что К.Г. Паустовский создал яркую картинку из жизни Одессы того времени, но допустил много ошибок. Одни из них можно объяснить провалами памяти (рассказ написан в 1958 году), но некоторые принципиальны и должны быть исправлены во имя исторической правды. Это важно еще и потому, что некоторые одесские краеведы и даже историки на протяжении полувека описывают данный эпизод на основе этого рассказа, не задумываясь над его правдивостью.
Что касается общей ситуации, то речь идет об июле 1920 года, когда Гражданская война еще не закончилась и в Крыму находилась Белая армия. Большевики в Одессе больше всего боялись повторения событий 1919 года – восстания в ее окрестностях (21.07-12.08) и высадки десанта из Крыма на пересыпь Сухого лимана (10.08), после которых их выбили из Одессы. Восстание состоялось в районе Овидиополя (18.06-30.06.1920 г.), но на этот раз немецкие колонисты его почти не поддержали. Вот что сообщал об этом командир Отдельного батальона пограничной охраны 121-й бригады 3 июля 1920 года:
«29 июня, 10 часов - выступил по направлению Большая Аккарджа.
12 час. 45 мин. - вступил в Большую Аккарджу, где имели обед.
16 час. - выступил из Большой Аккарджи по направлению Калаглея.
17 час. - окружив Калаглею, в которой сгруппировалась отступившая из Овидиополя банда в количестве 300-400 чел. [пехоты], 20 конных при 2-х пулеметах, приняли бой, продолжавшийся 5 часов, в результате которого в 22 час. вступили в Калаглею, захватили 1 пулемет «Кольта», 1500 винтовочных патронов, 12 винтовок, 6 пулеметных лент к «Максиму», 2 диска к «Люису», 9 лошадей, 4 седла, 1 тачанку и 1 подводу. Противник потерял 12 человек убитыми. Мои потери: 1 лошадь убита и 1 ранена…».
Десанта также удалось избежать, благодаря усилению пограничной береговой охраны и минированию акватории. Особенно активными действия белых были в конце мая – начале июля, о чем свидетельствуют доклады командира Отдельного батальона пограничной охраны начальнику гарнизона Одессы. В них сообщается о многочисленных нарушениях морской границы, зафиксированных Ольгинским [р-н Люстдорфа], Александровским [р-н Буговых хуторов], Беляевским [у устья р. Барабой], Каролино-Бугазским постами и Санжийским пикетом. Они выражались в разведывательных подходах к берегу разных судов и их коммуникации с агентами на берегу при помощи огня фонарей, обнаружении на пляжах мужских трупов и даже о высадке со шлюпок диверсионной группы из 25 человек, «подрезавшей телефонные столбы» в районе устья р.Барабой.
Однако итальянский эсминец не представлял никакой угрозы советской власти, так как не занимался разведкой у берегов Одессы. Об этом сообщили местные газеты:
27 июля газета «Нью Йорк Таймс», со ссылкой на «Assosiated Press», напечатала сенсацию:
«Итальянский военный корабль погиб. 19 человек убито и ранено турецкой миной». Далее говорилось, что новый эсминец подорвался у входа в пролив Босфор. Почти через месяц (23.08.1920 г.) та же газета уточнила, что «Карло Альберто Раккиа» подорвался на мине и быстро пошел ко дну во время конвоирования трех судов с 14000 российскими пленными, которые возвращались с острова Азинара у берегов Сардинии.
В книге «Одесса, 1920-1965» В.П. Монахов и Б.А. Степаненко привели версию событий, составленную по прессе того времени:
«22 июля вечером к Платоновскому молу один за другим подошли три итальянских парохода «Мельпомена», «Талия» и «Пиетро Кальви», которые доставили около 4500 военнопленных и 50 эмигрантов. Однако уже привычное для одесситов событие приобрело широкий международный резонанс. На траверзе Большефонтанского маяка на мине подорвался и затонул итальянский миноносец «Каррия» [«Раккиа»], сопровождающий транспорты с военнопленными. В спасении моряков принимали активное участие одесские рыбаки. Погибло 9 итальянских моряков, в том числе 5 кочегаров, находящихся в машинном отделении. Число раненых достигло 20 человек».
По итальянской версии дело было так:
«19 июля 1920 года эсминец «Карло Альберто Раккиа» отплыл из Константинополя в Одессу, сопровождая конвой из пароходов «Кальви», «Мельпомена» и «Талия», на которых находилось 14000 бывших российских пленных, захваченных итальянскими войсками после капитуляции Австро-Венгерской монархии… В 11 часов утра 21 июля, когда «Раккиа» находилась в 9 милях к юго-западу от мыса Фонтана и в 19 милях от Одессы, корабль подорвался на мине, возможно турецкой... Через 40 минут после взрыва, покинутый экипажем по приказу, корабль затонул на глубине 11 м, а оставшихся в живых подняли на «Кальви». Потери экипажа «Раккиа» составили 10 погибших и 9 раненых. После нескольких неудачных попыток вернуть обломки, корабль исключили из списка ВМФ в 1922 году».
Как видим, итальянцы указали место крушения не на траверзе мыса Большой Фонтан, а в 9 милях (16,7 км) от него.
Еще одно изложение случившегося находим в автобиографии адмирала Лучано Биджи (1898-1988 гг.; вышла в Милане в 2003 году), служившим в 1920 году на «Раккиа» лейтенантом:
Они были собраны в Азинаре и оставались там два года, так как итальянское правительство не знало, кому их отдавать – красным или белым. Это было связано и с тем, что вернувшиеся в 1919 году в Белую Россию из Франции 2000 солдат (Экспедиционного корпуса) оказались настолько зараженными большевизмом, что А.И. Деникин наотрез отказался принимать остальных. В дело вмешалась социалистическая партия Италии, которая создала комитет, убедивший правительство отправить пленных в Одессу на трех судах («Кальви», «Мельпомена» и «Талия»). В Босфоре к ним присоединился «Раккиа». Ее эскорт был необходим, чтобы избежать каких-либо нападений Белого флота из Севастополя. Итальянский капитан получил инструкцию довести пароходы за 10 миль до Одессы, а затем оставить их при сохранении радиосвязи.
«В 19 милях от Одессы «Раккиа» нарвалась на мину средней частью корпуса и затонула через 40 минут на глубине 11 м.Всего погибло10 человек».
Кроме того,Л. Биджи сообщил, что во время погружения корабля на дно, он дважды возвращался на борт и забрал свои личные вещии даже инкрустированный перламутром и слоновой костью столик, купленный в Константинополе.
Лето 1920 года в городе было напряженным: в окрестностях зрело восстание, а «союзная эскадра уже крейсировала у берегов Одессы, выслав вперед для разведки итальянский миноносец «Ракиа». Корабль подорвался на мине на траверзе Большефонтанского маяка, а местные рыбаки «немедленно вышли на шаландах к месту взрыва, подобрали итальянцев, сняли с тонущего миноносца убитых и доставили их на берег раньше, чем успели подойти на помощь корабли эскадры». Тела итальянцев привезли в Одессу и город взял на себя их погребение, попросив командира эскадры выслать отряды моряков для отдания последних почестей. Похороны, в которых участвовало 100 тысяч одесситов, части Красной армии и отряд моряков, состоялись на Куликовом поле в братской могиле. «Гробы несли на руках портовые рабочие. За ними шли с винтовками, опущенными дулами к земле, загорелые итальянские матросы. Играли оркестры с иностранных судов и сборный оркестр Одессы». А «потом отдаленный прощальный залп кораблей слился с ружейным залпом на Куликовом поле». После таких похорон бомбардировка Одессы с кораблей Антанты и восстание стали невозможными, и «эскадра скрылась в вечерней черноморской мгле…».
Поиски показали, что К.Г. Паустовский создал яркую картинку из жизни Одессы того времени, но допустил много ошибок. Одни из них можно объяснить провалами памяти (рассказ написан в 1958 году), но некоторые принципиальны и должны быть исправлены во имя исторической правды. Это важно еще и потому, что некоторые одесские краеведы и даже историки на протяжении полувека описывают данный эпизод на основе этого рассказа, не задумываясь над его правдивостью.
Что касается общей ситуации, то речь идет об июле 1920 года, когда Гражданская война еще не закончилась и в Крыму находилась Белая армия. Большевики в Одессе больше всего боялись повторения событий 1919 года – восстания в ее окрестностях (21.07-12.08) и высадки десанта из Крыма на пересыпь Сухого лимана (10.08), после которых их выбили из Одессы. Восстание состоялось в районе Овидиополя (18.06-30.06.1920 г.), но на этот раз немецкие колонисты его почти не поддержали. Вот что сообщал об этом командир Отдельного батальона пограничной охраны 121-й бригады 3 июля 1920 года:
«29 июня, 10 часов - выступил по направлению Большая Аккарджа.
12 час. 45 мин. - вступил в Большую Аккарджу, где имели обед.
16 час. - выступил из Большой Аккарджи по направлению Калаглея.
17 час. - окружив Калаглею, в которой сгруппировалась отступившая из Овидиополя банда в количестве 300-400 чел. [пехоты], 20 конных при 2-х пулеметах, приняли бой, продолжавшийся 5 часов, в результате которого в 22 час. вступили в Калаглею, захватили 1 пулемет «Кольта», 1500 винтовочных патронов, 12 винтовок, 6 пулеметных лент к «Максиму», 2 диска к «Люису», 9 лошадей, 4 седла, 1 тачанку и 1 подводу. Противник потерял 12 человек убитыми. Мои потери: 1 лошадь убита и 1 ранена…».
Десанта также удалось избежать, благодаря усилению пограничной береговой охраны и минированию акватории. Особенно активными действия белых были в конце мая – начале июля, о чем свидетельствуют доклады командира Отдельного батальона пограничной охраны начальнику гарнизона Одессы. В них сообщается о многочисленных нарушениях морской границы, зафиксированных Ольгинским [р-н Люстдорфа], Александровским [р-н Буговых хуторов], Беляевским [у устья р. Барабой], Каролино-Бугазским постами и Санжийским пикетом. Они выражались в разведывательных подходах к берегу разных судов и их коммуникации с агентами на берегу при помощи огня фонарей, обнаружении на пляжах мужских трупов и даже о высадке со шлюпок диверсионной группы из 25 человек, «подрезавшей телефонные столбы» в районе устья р.Барабой.
Однако итальянский эсминец не представлял никакой угрозы советской власти, так как не занимался разведкой у берегов Одессы. Об этом сообщили местные газеты:
Цитата
22 июля натранспортах Триестинского Ллойда [пароходной компании] возвратились в Красную Россию 3853 русских солдата, интернированных в Италию. В 6 часов вечера к Платоновскому молу подошли три парохода – «Талия», «Мельпомена» и «Пиетро Кальви». К моменту прихода пароходов в гавань кроме властей собрался едва ли не весь организованный пролетариат Одессы, приветствовавший возвратившихся. Вместе с пленными прибыла также торговая итальянская депутация. Пароходы с пленными в пути сопровождал итальянский миноносец «Каррия» [«Раккиа»], который почти у самой Одессы наскочил на мину и погиб. Из экипажа погибли 5 человек и ранено 20» («Моряк» от 26 июля 1920 года).
27 июля газета «Нью Йорк Таймс», со ссылкой на «Assosiated Press», напечатала сенсацию:
«Итальянский военный корабль погиб. 19 человек убито и ранено турецкой миной». Далее говорилось, что новый эсминец подорвался у входа в пролив Босфор. Почти через месяц (23.08.1920 г.) та же газета уточнила, что «Карло Альберто Раккиа» подорвался на мине и быстро пошел ко дну во время конвоирования трех судов с 14000 российскими пленными, которые возвращались с острова Азинара у берегов Сардинии.
В книге «Одесса, 1920-1965» В.П. Монахов и Б.А. Степаненко привели версию событий, составленную по прессе того времени:
«22 июля вечером к Платоновскому молу один за другим подошли три итальянских парохода «Мельпомена», «Талия» и «Пиетро Кальви», которые доставили около 4500 военнопленных и 50 эмигрантов. Однако уже привычное для одесситов событие приобрело широкий международный резонанс. На траверзе Большефонтанского маяка на мине подорвался и затонул итальянский миноносец «Каррия» [«Раккиа»], сопровождающий транспорты с военнопленными. В спасении моряков принимали активное участие одесские рыбаки. Погибло 9 итальянских моряков, в том числе 5 кочегаров, находящихся в машинном отделении. Число раненых достигло 20 человек».
По итальянской версии дело было так:
«19 июля 1920 года эсминец «Карло Альберто Раккиа» отплыл из Константинополя в Одессу, сопровождая конвой из пароходов «Кальви», «Мельпомена» и «Талия», на которых находилось 14000 бывших российских пленных, захваченных итальянскими войсками после капитуляции Австро-Венгерской монархии… В 11 часов утра 21 июля, когда «Раккиа» находилась в 9 милях к юго-западу от мыса Фонтана и в 19 милях от Одессы, корабль подорвался на мине, возможно турецкой... Через 40 минут после взрыва, покинутый экипажем по приказу, корабль затонул на глубине 11 м, а оставшихся в живых подняли на «Кальви». Потери экипажа «Раккиа» составили 10 погибших и 9 раненых. После нескольких неудачных попыток вернуть обломки, корабль исключили из списка ВМФ в 1922 году».
Как видим, итальянцы указали место крушения не на траверзе мыса Большой Фонтан, а в 9 милях (16,7 км) от него.
Еще одно изложение случившегося находим в автобиографии адмирала Лучано Биджи (1898-1988 гг.; вышла в Милане в 2003 году), служившим в 1920 году на «Раккиа» лейтенантом:
Цитата
Во время наступления на Австро-Венгрию итальянские войска захватили немало российских граждан, взятых австрийцами в плен в Галиции и использовавшихся в качестве рабочих в тылу итальянского фронта.
Они были собраны в Азинаре и оставались там два года, так как итальянское правительство не знало, кому их отдавать – красным или белым. Это было связано и с тем, что вернувшиеся в 1919 году в Белую Россию из Франции 2000 солдат (Экспедиционного корпуса) оказались настолько зараженными большевизмом, что А.И. Деникин наотрез отказался принимать остальных. В дело вмешалась социалистическая партия Италии, которая создала комитет, убедивший правительство отправить пленных в Одессу на трех судах («Кальви», «Мельпомена» и «Талия»). В Босфоре к ним присоединился «Раккиа». Ее эскорт был необходим, чтобы избежать каких-либо нападений Белого флота из Севастополя. Итальянский капитан получил инструкцию довести пароходы за 10 миль до Одессы, а затем оставить их при сохранении радиосвязи.
«В 19 милях от Одессы «Раккиа» нарвалась на мину средней частью корпуса и затонула через 40 минут на глубине 11 м.Всего погибло10 человек».
Кроме того,Л. Биджи сообщил, что во время погружения корабля на дно, он дважды возвращался на борт и забрал свои личные вещии даже инкрустированный перламутром и слоновой костью столик, купленный в Константинополе.
Дополнительная информация
Поясню, чтоЛ. Биджиупомянул о 6 тысячах российских граждан – бывших пленных Австро-Венгрии, судьбу которых исследует историк из Милана М.Г. Талалай. После содержания в Тироле они попали в лагеря на острове Азинара близ Сардинии, где провели более полутора лет. Первую группу числом около 1,5 тысяч человек15 октября 1919 года отправили к А.И. Деникину и их судьба пока не изучена. В нашем случае речь идет о второй (основной) группе в 4 тысячи человек, которая покинула Азинару приблизительно 11 июля 1920 года. Среди них были русские, украинцы, евреи, латышии другие. Теперь мы точно знаем, что все они благополучно прибыли в Одессу 22 июля, благодаря итальянскому конвою.А сейчас рассмотрим обстоятельства гибели корабля. В конце 1920-х годов историк советского флота А.А. Соболев в книге «Гражданская война на Черном море: 1918-1920» (была запрещена и изъята) заявил:
Цитата
Итальянский корабль, эсминец «Раккиа», шедший конвоиром трех транспортов с военнопленными, решился самостоятельно подойти к Одесской бухте и наскочил 20 июля на поставленное нами ранее минное заграждение. Эсминец погиб, а транспорты с большим трудом удалось вывести из минных полей.
Позднее П.А. Варнек в работе «Действия флота в северо-западном районе Черного моря в 1920 году»,изданной за рубежом, сообщил:
Цитата
19 июля, южнее Большого Фонтана тральщики красных поставили заграждение в 192 мины образца 1912 года. На следующий день итальянский эскадренный миноносец «К.А.Раккия», конвоировавший три транспорта с военнопленными, взорвался на мине и, переломившись, затонул… Всего до окончания Гражданской войны красные поставили в Одесско-Очаковском районе 1300 мин заграждения.
На карте «Северо-Западная часть Черного моря в 1929 года» из сборника «Гражданская война в России: Черноморский флот» (Москва, 2002) эти заграждения подписаны «постановка 19 июня 1920 года (197 мин в три линии)». Две линии нанесены примерно у Сухого лимана и одна у мыса Бугов между берегом и огромным минным полем времени Первой Мировой войны. В итоге итальянский корабль нарвался на одну из мин последней из них.
Сказанное нашло подтверждение в воспоминаниях Н.Н. Крыжановского «На минах у Одессы в 1920 году» (опубликованы в 1958 году), которые автор нашел случайно, когда считал статью законченной. В 1920 году этот морской офицер руководил в Одессе Гидрографической службой и почти сразу же был вызван на место гибели «Раккиа». Прибыв на Санжийский погран пост (кордон, в районе нынешнего маяка), офицер увидел такую картину:в море, в 30-40 кабельтовых (5,5-7,8 км) от берега посреди минного поля стояли на якорях три транспорта примерно по линии северо-запад – юго-восток («Талия» «Мельпомена» и близко друг к другу, «Пьетро Кальви» севернее, ближе к берегу). Их нужно было вывести из опасной зоны, а потом с помощью лоцманов провести в Одесский порт.
Офицер сразу же предложил бывшим там «комиссарам и чекистам», снять пассажиров шлюпками на берег, а потом протралить для пароходов проходы. Но чекисты сказали, что суда надо выводить только с людьми. Поскольку приближалась ночь и из Одессы не прибыли лоцманы с картой минных полей, операцию отложили на завтра. Большевики ограничились тем, что съездили на суда, сказали приветственные речи и съехали на берег. Таким образом, тысячи людей оставили на ночь посреди минного поля, несмотря на то, что при перемене ветра корабли могли начать описывать круги вокруг якорей и подорваться на затраленных таким образом минах.
На следующий день из Одессы на небольшом пароходе прибыли лоцманы с картой и тут выяснилось, что капитан этого судна участвовал в минировании этого поля. Он сообщил, что мины установлены здесь на глубину 6 футов (1,8 м), осадка его парохода составляет 8 футов (2,4 м) и поэтому он отказывается от участия в операции. Н. Крыжановский взял командование на себя и, рискуя подорваться, протралил коридоры корпусом парохода и вывел из минных заграждений транспорты, которые лоцманы увели в Одессу. После операции офицер сделал вывод, что два первых парохода стояли к югу от минного поля, «Карло Альберто Раккиа» нарвался на первую линию мин, а «Пьетро Кальви» зашел за нее севернее.
На последнем из судов находился экипаж погибшего эсминца вместе с капитаном Итало Морено, который поведал такую историю. За день-два до этого в Константинополе итальянский адмирал приказал ему сопровождать три транспорта, сказав: «Близ Одессы, у Большого фонтана, вы найдете бакан, обозначающий конец загражденной зоны. Там остановитесь до прибытия лоцманов. Лоцмана поведут транспорта в Одессу, а вам надлежит немедленно вернуться. Ни в коем случае не заходите в Одессу». Подойдя к точке, где должен был быть бакан, отряд остановился. Никаких знаков на воде не было. Тогда капитан Морено, поставив транспорта точно себе в кильватер, взял курс на мыс Большой Фонтан и пошел малым ходом. Проходя Санжийский кордон, на широте 46о15' N и в долготе 30о40'.2 Е «Раккиа» взорвался на мине, переломился и затонул. В результате взрыва несколько человек из команды были убиты и ранены. Бывший концевым транспорт «Пьетро Кальви» вышел из строя, подошел к месту взрыва «Раккиа», стал на якорь, спустил шлюпки и спас плававших людей.
От себя Н. Крыжановский пояснил,что «инструкции, данные командиру конвойного судна, относились к 1919 году, когда Одесса была в руках Добровольческой Армии. По занятию Одессы большевики поставили заграждение дальше к югу от мыса Большефонтанского», что соответствует приведенным выше фактам.
Далее офицер описал встречу большевиками соотечественников:
«На всех транспортах солдаты были помещены в носовых и кормовых трюмах и могли пользоваться верхней палубой лишь на баке и юте. Эти места были отгорожены от остальных частей корабля решетками и стояли вооруженные часовые. Выглядело так, точно везут арестантов…
После бессонной ночи, в нервном ожидании взрыва, стоя на верхней палубе, люди были в крайне нервном состоянии, сопротивляемость была понижена. Однако некоторые из солдат стали протестовать против конфискации денег и вещей и не хотели немедленно записываться в Красную Армию, а рвались ехать домой, где они не были с начала войны. Никого из солдат никуда не пускали. Вскоре начались аресты, и в домах на Екатериненской площади был организован «особый отдел» чеки для арестованных солдат…
Люди прибыли с вещами, деньгами в иностранной валюте, с одеждой и намеревались кратчайшим путем ехать домой. Намечено же было их встретить с помпой, вывести в город на парад, а тем временем сделать обыск в их вещах, отобрать «валюту», заграничные костюмы и отнюдь не отпускать их домой, а заставить вступить «добровольно» в Красную армию. Тех же, что будут упорствовать, расстрелять или сослать…
До самой зимы на Екатериненской площади были слышны голоса и неслись неприличные солдатские песни арестованных. Это все еще не сдавались наиболее упорные из солдат, возвратившихся в свое дорогое отечество».
На следующий после встречи день Н. Крыжановский, как переводчик, участвовал в работе комиссии по обстоятельствам гибели эсминца, состоящей в основном из «комиссаров». По итогам опроса итальянцев был составлен «безграмотный протокол», копию которого передали в Рим.
Теперь вернемся к похоронам итальянцев, еще одно описание которых есть в книге В.П. Монахова и Б.А. Степаненко:
«Вся Одесса жила этим событием. Совместно с итальянским командованием было принято решение похоронить со всеми почестями итальянских моряков на Куликовом поле. Похороны состоялись 24 июля около 5 часов дня. От Платоновского мола портовые рабочие с оркестром и экипажем всех трех итальянских транспортов, с венками и красными знаменами направились к Валиховскому переулку, где к этому времени собрались воинские части, представители рабочих организаций, советской власти и политических партий. Два деревянных гроба с телами матросов Рэ Винченце и Пеллеччило Доменико, покрытые итальянскими флагами, были установлены в часовне. От угла Торговой вся Софиевская вплоть до улицы Троцкого [Преображенской] была занята прибывшими накануне военнопленными. В траурной процессии за гробами шли итальянские матросы, представители штаба армии, губревкома и итальянских социалистов. Похороны состоялись на площади Октябрьской революции, где собралось свыше 10 тысяч человек. Состоялся траурный митинг, на котором выступили представители различных организаций, в том числе председатель ревкома тов. Шумский. Только в 1926 году тела матросов были эксгумированы и перезахоронены на родине».
Н. Крыжановский добавил, что на заседании комиссии ему сказали:
Цитата
Скажите этому итальянскому офицеру, что его убитые матросы будут похоронены как жертвы революции. Когда я перевел это капитану Морено, он был очень поражен и просил меня сказать, что он считает себя обязанным дать дома отчет матерям этих убитых матросов и потому все, что он мог ожидать, это похорон по обряду католической церкви... Через два дня по приходу были устроены «похороны жертв революции». Было организовано колоссальное шествие-парад. Шли в процессии и итальянские матросы с офицерами. Хоронили убитых и умерших от ран на площади, где во время революции были похоронены «жертвы». На площади был построен помост с трибуной. На эту трибуну по очереди входили «товарищи» и говорили пролетариату о завоеваниях революции, о ее жертвах и о грядущей мировой революции. Пели «Интернационал». Капитан Морено ничего из происходящего не понимал, но считал, что ему приличествует тоже выступить, дабы не было видимости, что все делается против его воли.
Накануне похорон начальник гарнизона Одессы Фиалковский подписал приказ (№ 81 от 23 июля):
«Офицерам и экипажу итальянских судов, прибывших 22 сего июля в Одесский рейд, разрешается хождение по городу только в национальной форме, без оружия и по разрешению особого отдела Побережья. Всем командирам и красноармейцам приказываю себя держать вежливо по отношению к тов. итальянцам как матросам, так и офицерам».
Советская власть и итальянские социалисты сделали все, чтобы превратить не только возвращение пленных домой, но и похороны моряков во внеочередной праздник «международной солидарности трудящихся». Так, транспорт «Пьетро Кальви» вошел в одесскую гавань под красными флагами. Впрочем, главной целью этого «шоу» был прорыв экономической блокады Советской Украины. Отчасти это удалось –9 августа 1920 года «Пьетро Кальви» ушел в Италию с грузом зерна (280 тыс. пудов) «для итальянского народа», хотя, скорее всего, это была своеобразная завуалированная компенсация Италии за взорванный эсминец.
Недавно Л.Г. Белоусова нашла несколько фактов о могиле моряков. Так, в 1924 году, в связи с решением о строительстве памятника-мавзолея В.И. Ленину на Куликовом поле, был составлен план, на котором в центре располагалось три временных памятника на братских могилах – двух «Жертв Революции» и итальянских моряков (с 6 погребенными). Последняя находилась в 80 м к северу от самого центра площади (сейчас это место находится под брусчаткой). В 1927 году к ним добавилась могила большевика «деда Трофима». В интернете есть упоминание о том, что останки моряков эксгумировали 03.8.1927 г. и оно не противоречит сказанному. Возможно, это было сделано в связи с тем, что тогда в местном мавзолее В.И. Ленина хотели устроить усыпальницу для останков всех похороненных на площади, а захоронение в ней останков итальянцев посчитали неуместным.
Пока у автора нет прямых фактов для объяснения разницы между числом погибших (10 или 9 чел.) и похороненных (6 или 5 чел.) членов экипажа. Скорее всего, 1 раненый умер от ран на берегу, а тела 4 погибших (кочегаров – ?) не смогли забрать с тонущего судна. В таком случае остатки от корабля могут рассматриваться как подводная братская могила.
Не понятно также, почему в межконфессионной часовне комплекса медицинских клиник по Валиховскому переулку, д. 3 отпели только двух моряков, имена которых известны. Вряд ли остальные 4 итальянца были атеистами, скорее всего, с ними попрощались в католическом костеле.
Это был современный, быстроходный и хорошо вооруженный эсминец. Выше шла речь о том, что попытки итальянцев поднять корабль в 1921-1922 годах были безуспешными, хотя он лежал на небольшой глубине, а его трубы и ходовая рубка могли возвышаться над водой на 1,5-2,0 м, не говоря уже о мачтах. Есть сведения о том, что какие-то работы провела на нем советская ЭПРОН (экспедиция подводных работ особого назначения) в конце 1920-х – начале 1930-х годов.
После почти полувекового забвения остатки «Карло Альберто Раккиа» были вновь открыты и идентифицированы членами Николаевского клуба аквалангистов «Садко» в1977 году. Потом место гибели корабля посещали аквалангисты разных организаций. По данным сайта wreck.ru,основанным на нескольких неназванных источниках:
«координаты гибели лидера 46°14'N, 30°39'E. Глубина 10 метров. Возвышение над грунтом 1,5-2,0 метра. От корпуса практически ничего не осталось».
О том, что судно нарвалось на минное заграждение, свидетельствует находка в 15 метрах по правому борту от него фрагмента овальной мины вместе с тележкой. Дайверы подчеркнули полное отсутствие артиллерийских орудий, торпедных аппаратов, пулеметов, якорей, винтов, валолиний, обеих труб и т.п. – то есть всего того, что ценно не только как изделия, но и в качестве металлолома. Это подтверждает сведения о работе на нем водолазов ЭПРОН, которые, как известно, не гнушались никакой поживой.
Координаты и характеристики позволяют утверждать, что обломки, лежащие на расстоянии 3,2 километрах к юго-востоку от берега на траверзе очистных сооружений Черноморска и в 5 километрах к югу от мыса Бугов, принадлежат лидеру эсминцев «Карло Альберто Раккиа» Королевского ВМФ Италии.
Так или иначе, после наших поисков яснее стали как причины трагедии итальянского корабля и его экипажа, так и судьба основной группы бывших «пленников острова Азинара». Кстати сказать, среди них было немало украинцев, которые по 5-6 лет мечтали вернуться не в ряды Красной армии, а в свою независимую Украину.В то же время в этой истории осталось еще немало белых пятен, основными из которых являются имена всех погибших и нынешнее место их захоронения.Чтобы их заполнить, нужно продолжить поиски как под водой, так и в архивах, в том числе и итальянских.
Если давать морально-этическую оценку поступкам персонажей этой истории, по мотивам которой можно написать сценарий для увлекательного остросюжетного фильма, то я бы назвал героическими действия экипажей итальянских судов «Карло Альберто Раккиа»и «Пьетро Кальви», а также кадрового военно-морского офицера Н.Н. Крыжановского, который лично спас жизни более 4 тысяч человек, рискуя своей жизнью. И еще, если вдуматься, то комиссары были правы, назвав мертвых матросов «жертвами революции», так как погибли они от мины большевиков.
Выше шла речь о том, что останкам корабля должен быть присвоен статус братской могилы. Уверен, что в недалеком будущем на месте гибели «Карло Альберто Раккиа» состоится памятная церемония с участием дайверов, ученых и военных моряков Украины и Итальянской республики, на которой священники смогут назвать имена всех погибших. В перспективе было бы целесообразно установить в прибрежной зоне Черноморска, расположенной ближе всего от места крушения, мемориальный знак, а может быть и назвать одну из улиц города в память о безвинно погибших у чужих берегов на своем корабле 10 итальянских моряков.
Игорь Сапожников, доктор исторических наук.
Опубликовано в газете "Черноморский маяк" от 1 и 4 июня 2016 г.+*
